Форум » Кавалерия » Интервью с ветераном-кавалеристом » Ответить
Интервью с ветераном-кавалеристом
Андрей: На эти майские праздники мы поехали к ветерану-кавалеристу поздравить его с Днем победы, познакомиться и при возможности взять интервью. В общем у нас все получилось
Ответов - 4
Андрей: Жуков Иван Александрович Кавалерист, обучался в Тамбовском Краснознаменном кавалерийском училище имени 1-й Конной Армии, был отправлен на фронт 23 июня 1941 г. в составе 118 кав.полка, 4-й кав.дивизии (разведчик -кавалерист, лейтенант, награжден орденом Отечественной войны, Красной звезды, медалями За Отвагу, за Боевые заслуги и пр.). Был ранен 10 окт 1941 г. и до 44 года находился в госпиталях. Расскажите, пожалуйста, о себе? Родился 1 мая 1922 года, в селе Богадуха, владение Льва Николаевича Толстова, Орловская область. Пятый ребенок в семье, старший. Дед и отец были кубанские казаки. Станица Нижнереченская. Она и сейчас существует, только теперь это город – Нижнереченск. Когда их расказачивали, отец, чтобы выжить, спрятаться, уехал из станицы, устроился коногоном на шахту в Донбасе. Уголек на лошади возил. Пока вылавливали тех, кто не спрятался, он там работал. Отец воевал в Первую мировую. После революции воевал в Первой конной. А дедушка был председателем исполкома казачьей станицы. И его все равно коснулось? Нет его не расказачивали. А отца? Почему прятался? Отец молодой был. Тех кто молодой, того хватали. Как Вы попали в кавалерийское училище? После 7 классов я поступил в педагогическое училище. Отучился там три года, стал работать учителем. В 18 лет предложили либо поступать в военное училище либо идти на срочную рядовым. Направили сначала по разнарядке в Москву в авиационно-техническое училище. Месяц проучились, приказ Тимошенко, 100 курсантов направить в Тамбовское кавалерийское училище. Там недобор был. Почему? не шли в кавалерию? Нет, там требования большие были. Брали выходцев из казачьих семей. Казаков признали в 37 году. Целый год мы учились до начала войны. Что интересно начальник училища был немец. Полковник Вальс. Герой гражданской войны, участник Первой конной армии, кажется он там полком командовал. Жена его преподавала немецкий язык. Как Вы к нему относились? Прекрасно относились. Он из тех немцев, что при Екатерине приехали в Россию. Так что он родился здесь, был русский немец. Когда Вы попали в училище были проблемы с ВЕ (верховой ездой)? Нет, проблем не было, я занимался очень хорошо. А у остальных как? По-разному. В моем взводе было два человека еврейского происхождения, курсанты. Они очень слабы были, физически не подготовлены. Поэтому заниматься ВЕ под всякими предлогами увиливали. То зубы заболят, то еще что-то, лишь бы только не заниматься. Но все равно война началась, их выпустили. На фронт, а на фронте надо уметь воевать. Мы умели и стрелять на скаку и рубить и колоть, а они были мало к этому приучены. Поэтому мы когда попали на фронт, они сразу попали в штаб. Они и в КУ (кавалерийское училище) попали по блату. У меня ком.взода был еврей, фамилия Фурман. Он был лучшим курсантом своего выпуска. Поэтому его оставили в училище командиром курсантского взвода. Мы против него ничего плохого сказать не можем. Стрелял он отлично, ездил прекрасно, как гимнаст он тоже был хороший. Разные бывают люди-то. Чем запомнилась из учебы в КУ больше всего? Езда, конная подготовка, препятствия брать, но самое главное – это метко стрелять во время езды. В начале шагом, потом рысью, затем галопом. Стреляли из нагана, из карабина не стреляли. И в мишень надо было попасть. Мишень поясная. На полигоне уже с кольцами. Что не нравилось в обучении? Дадут нам на стрельбах 10 патронов, а сдаешь 9. Одной гильзы не хватает. Надо найти. На животах ползаешь, больше часа бывает. Даже в мороз, снег. Ни один патрон не должен был пропасть. А как было с довольствием в КУ? Кормили нас как в санатории. Пять раз в сутки. Вместо зарядки бежали на конюшню, надо было почистить, напоить, и накормить лошадей. Это первая заповедь - сначала коня. Они очень любили, когда их чистили. Все-все, и копыта и уши. Ну и конечно мы их угощали. Оставляли кусочек сахара после ужина. И он первым делом обнюхает карман. Чтобы наступить на сапог, такого не было. Если конь любит своего всадника, он никогда не наступит на ноги курсанту. Или упал если, сразу же остановиться, не побежит дальше. Коня моего первого звали Зерро. Вороной и одно ухо у него было отрублено. А уже на фронте, когда он погиб (при бомбежке), нам выдали пополнение присланное из Монголии. Очень преданные и выносливые, приспособленные к трудностям. Вот его сутки не корми, а он тянет. Второго звали Ручеек. Масть совелая. И этих коней Монголия нам поставляла много. Такого не было, чтобы был безлошадный кавалерист. Лошади всегда были. Седла были у нас строевые. Тяжелые правда. Снаряженное седло весило 50 кг. Поэтому мускулатура должна быть хорошей. На вытянутых руках надо было класть на полку над станком лошади. Ну и рост, низкорослых в кавалерию не принимали. Учили падать с коня. Тренировали. Не у всех хватит на это смелости. Падать надо вперед по направлению к противнику и вбок. Командиры взводов в КУ у нас были очень опытные. Все показывали, как надо делать. Больше всего у нас было травм при взятии препятствий.
Андрей: Как Вы узнали, что началась война? Это был выходной день, воскресение. В этот день у нас обычно проводили спортивные игры, состязания, различные выступления кавалеристов и вот в 12 часов по радио объявляют: «всем построение по тревоге». Мы выстроились, нам сказали, сейчас будет из Москвы важное правительственное сообщение. Выступил Молотов и сказал, что началась Отечественная война. И тут же наш полковник говорит, что с завтрашнего дня мы готовимся к отправке на фронт. Всем присвоили офицерские звания, лейтенант. При нашем училище была целая кавалерийская дивизия. 4 кав.дивизия, 118, 120, 122 полки. Все кто там был, были погружены в вагоны и училище больше не принимало и не выпускало. Все ушли на фронт. (на самом деле училище было переведено в Курганскую область, г. Шадринск и выпускала офицеров на протяжении всей ВОВ. Прим.А.З.) Уже 2 июля над Тамбовом летали немецкие самолеты разведчики. Потому что там было кав.училище, артиллерийское, летное и техническое. И они конечно это знали и их это интересовало. А когда мы ехали в сторону Орла нас уже бомбили. Потом в сторону Брянска. А там уже и фронт не далеко. Западнее Брянска. Был приказ – кавалерии ни в коем случае не вступать в борьбу с танками. Лошади были донской породы. Коней хватало, не хватало авиации. Потому что нас надо было защищать. Из оружия были автоматы ППШ. Были противотанковые 45-мм орудия, 76-мм. Было на дивизию 4 танка Т-34, было один или два КВ (Клим Ворошилов), тачанки. Немцы очень боялись кавалерии. Потому что мы делали удары с тылу. Могли пройти в течении суток до 100 км. Переходы делали только ночью. Квартир у нас никаких не было. Все время только в лесу. Чтобы укрыться от авиации. И для нас не важно, есть там дорога или нет, кавалерия всегда проходила. Все операции проводились только после тщательной разведки. Когда мы ехали на фронт нам выдали форму мирного времени. Синие галифе, петлицы. У рядовых цвета хаки. Единственное что нам выдали - каску. В мирное время мы ее не носили. Одевали прямо на голову, пилотку в карман. Фуражки мы сдали. Нам сказали, что можно наши гражданские вещи в чемоданчике сдать и их отправят родственникам. Но домой они не пришли. Что с ними стало – неизвестно. Лопаток саперных у нас не было. Шашки носили постоянно на поясе. Только когда длительный переход можно было ее приторочить к седлу. Какое у Вас было табельное оружие? У офицеров ТТ. Наганов не было. Наганы были в училище. Мы когда уезжали на фронт на вокзале слушали цыганок. Они предлагали погадать, причем бесплатно. Они говорили мы знаем, что выедите на фронт. Помню, как мне гадала молодая цыганка, и не только мне, но и моим товарищам. Она сказала, что ты едешь на фронт, на войне убивают и очень трудно воевать, но тебе очень-очень повезет. Ты долго-долго будешь в боях участвовать, тебя не ранят, но потом будет такой бой, когда тебя сильно ранят, но ты останешься жив до победы и победу встретишь. А вот когда их спрашивали, когда победа будет, они молчали. Все мы боялись смерти, когда шли в бой, у каждого человека была надежда, что мне повезет, что мы выживем, ну, в крайнем случае, ранят. Но не всегда наши надежды сбывались. Было у людей и предчувствие смерти. Медальоны заполняли все. Вы помните свой первый бой? Конечно. Наша разведка ошиблась. Они сообщили, что в деревне только пехота. А там были танки. Они въехали прямо в дома и были замаскированы. Мы атаковали их как пехота, лошади были оставлены в лесу. Коновод на три лошади. Очень много людей потеряли в той атаке. Почти половину личного состава. Наступали по картофельному полю. Потом мы встретились с немецкой пехотой. Это была СС дивизия «Мертвая голова». Тоже получилось так, что был выходной день, дожди сильные были, лес который мы занимали как болото был. А на следующий день хорошая погода, солнечная. Обогреться бы, посушиться. Мы знали, что немцы занимали деревню за скошенным ржаным полем. Они днем напились, у них шнапс был, и к вечеру идут в атаку. Засучили рукава, в полный рост, горланят песни. Мы их из пулеметов покосили. Те, кто были раненые или пьяные старались под снопы спрятаться и дождаться ночи. И когда ночь наступила, часть ушла обратно, а часть уснула. Наши потом ходили по полю и раненых и пьяных прибрали. Пьяны они были очень сильно. Это был единственный случай, когда танков они против нас не применили. Как Вас назначили командиром полковой разведки? Когда я прибыл на фронт, там стали спрашивать, кто имеет хорошую память и зрительную память. Ну и начальник штаба был наш, из училища, меня знал. Маленькая деталь – никаких карт не было, не выдавали, биноклей не было, компасов и командирских часов тоже не было. Полагались только на память. Маленькими группами мы не ходили в разведку. Двадцать человек, иногда целым взводом. Разведка боем. Фронт был подвижный, мы никогда на одном месте не были, постоянно передвигались. Как с пленными поступали? Как правило, отправляли в тыл. Нам говорили достать языка. Мы отправлялись и видим по дороге едет автомобиль или два автомобиля, грузовой и легковой и ясно, что офицер едет с каким-то приказом, чего-то везет. Мы делали засаду, по обе стороны от дороги. Подпускали очень близко и огонь открывали по колесам. А потом видно, по ходу дела, нас много, огонь большой, а их мало, у них ничего не остается как руки вверх. Некоторые, конечно кто отстреливался, того убивали. Бывает когда надо взять одного языка, а пленных больше. Куда их девать? На этот счет нам никаких указаний никогда не давали. Полагались на смекалку наших бойцов. Ввиду того, что у каждого бойца были друзья, которые были убиты, месть за них вымещали. Война есть война. Пленные были очень наглые. Говорили, что Гитлер все равно захватит Россию. Сталин «капут». Однажды у нас в легковой машине был офицер, портфель набит, мы посмотрели у него кроме карт, была упаковка швейцарских часов, 30 штук, по заказу Германии для военных целей. Мы приехали, сдали в штаб. Они сказали, ввиду того, что вы эти трофеи захватили, подарили нам. Так что эти часы у меня где-то до сих пор лежат. Не ходят уже правда.
Андрей: Как Вы получили ранение? Я хорошо помню, перед тем, когда меня ранили, я стоял на опушке леса, возле дерева, стоял во весь рост и как будто кто-то толкал меня в спину, перейди, смени место. Я не успел этого сделать и тут же был ранен. Нас обстреливали и бомбили. Осколок рассек мне ногу, вошел в полость живота и остановился возле позвоночника. Это было 10 октября 1941 года. Я к этому времени провоевал 5 месяцев. Мы тогда уже воевали под Москвой. Против нас были танки генерала Готта. Т.е. в рейд Вы не ходили как Доватор? Нет, Доватор был севернее. В этом бою я не один был ранен, а еще ст.лейтенант Григорьев из эскадрона и пулеметчик из нашего взвода, ему отсекло кисть руки. Нас на двуколке везли до полевого госпиталя. Мальчик наш разведчик, лет 14-16, не больше, который сам пришел к нам, тогда это уже было можно, чтобы был сыном полка, звали его Петр, фамилию не помню, немцы бомбили его деревню, рядом с г.Подшипом, и его родители погибли и он пришел к нам. Его живот прошила наверное пулеметная очередь. Потому что немцы были от нас на расстоянии метров в сто. Автоматная очередь на столько не достанет. Ему пробило мочевой пузырь. Ему сделали операцию. В госпитале была палата смертников. Его и меня туда положили. Хирург сказал, что если до утра не умрут, отправим дальше. А если умрут в школьном саду похороним. Госпиталь располагался в школе. Ночью он умер. Нас должны были с аэродрома на дугласе дальше везти, но самолет который взял раненых перед нами был немецким истребителем сбит. Нам сказали, что дугласа сегодня не будет. Повезли на санитарных автомобилях. Сколько времени Вы были в госпиталях? У меня же еще была тяжелая контузия. Память потерял, зрение, слух, руки не слушались. В госпитале ближе к концу я еще заболел сыпным тифом. Нас относили в подвал, там был спортзал, там лежали тифозные больные. Три года в общей сложности в госпиталях провел. В 44 году меня отправили на Белорусский фронт. Им тогда командовал Жуков. Я хотел в кавалерию, но не мог ездить верхом, ходил-то с палочкой. Тогда мне сказали, будешь военным строителем. Где Вы закончили войну? На станции Катуар в Подмосковье. Там был кирпичный завод. Надо было строить военные объекты, казармы. Восстанавливали Министерство Путей Сообщения, театр Киноактера, институты МИФИ, строили дачный поселок в Долгопрудном, Химический завод, в Щербинке жилые дома для военных. Немцев пленных использовали. Как встретили День победы? Всем офицерам во время парада надо было в Москве смотреть за порядком. В форме. Сами мы в параде не участвовали. Мне достался район возле м.Баррикадная. Мы, стройбат, даже ловили банду Черная кошка. Нам выделили патрулировать район Сельхозвыставки (ВДНХ). Сказали ловить будем ночью. Днем нечего. Там недалеко мы поймали одного из Черной кошки. Нам сказали как они ездят. Наводка-то была. Ехал на трофейной машине, без номеров. Ловили те войска, которые были тогда в Москве, и НКВД и пехота. У нас в стройбате были со всех родов войск. Те, кто дальше служить не мог. До 1953 года, потом начали увольнять в запас. Дослужился я до капитана. Потом закончил Педагогический институт им. Ленина, сначала исторический факультет, а потом художественный. Работал учителем в школе в Тульской области. До 1965 года День Победы вообще у нас в стране не отмечали. На 50-летие Победы ветеранам дали какие-то подарки, приглашать стали. Ковер подарили, набор лекарств. Раньше медали и ордена не носили, детишки с ними играли, ну и теряли. За что Вас наградили орденом Красной звезды? За тот случай, когда мы захватили немецкого офицера, который вез важные документы и швейцарские часы. До этого еще было награждение медалью за Отвагу. Она считалась наградой разведчиков.
Андрей: Бывало, что люди сходили с ума. Во время обстрела у нас один выскочил из окопов и бежит вдоль них, что-то кричит. Ну, ребята его поймали. А он все, не в своем уме. В госпиталь отправили. Диверсанты были на фронте? Групп не было, а одного один раз поймали. Мы были на каланче, вели наблюдение за немцами, чтобы корректировать огонь. Они догадались, что на каланче наблюдатель и стали обстреливать. Один снаряд разорвался перед нами, второй позади каланчи, мы только и успели кубарем скатиться вниз, как третьим снарядом они по верхушке попали. Возвращаемся в штаб, а тут прибегает молоденький лейтенант и кричит, что нас немецкие танки справа обходят. Ну мы то знаем, что нет. Задержали его, кто такой, откуда? Обыскали и нашли в спичечном коробке, под двойным дном, схему наших укреплений. Он оказывается ее уже успел зарисовать. Оказался русским немцем. С «особистами» или Смершавцами сталкивались? Нет, не приходилось. А Смершевец один был на дивизию, мы его почти и не видели. Иногда меня после разведки спрашивал, что мы видели, какие немецкие части, сколько вооружения...
полная версия страницы